У Муси начались каникулы. Что это такое – я не знаю, но радуюсь вместе с ней. Потому что мы теперь с Мусей живем на даче. И эта самая дача мне очень нравится. Даже дождик нравится – конечно, если сидеть на окошке и смотреть, как с неба тянутся прозрачные нити. Я однажды попытался уцепиться за них когтем и покачаться. Но эти нити тут же разорвались у меня в лапах, – и вот я уже мокрый и грязный лежу на земле под окном!
Хорошо еще, Муся тут же прибежала во двор, схватила меня, обиженного на этот бессовестный дождь, и немножко – на нее саму, принесла домой, вытерла насухо, и высушила феном! С феном я знаком давно. Еще когда меня первый раз в жизни купали, – ну после того, как я свалил со стола банку со шпротами, а потом поскользнулся в масляной луже на полу. Между прочим, от меня тогда запах был – ну просто объеденье. Вот Мусина мама тетя Наташа тоже иногда пахнет какой-то «шинелью», как говорит Муся, и никто не тащит ее немедленно мыться, хотя запах, честно говоря – так себе. Я от него чихаю. Пять раз, потом еще пять, потом два раза. (Я не умею пока считать больше, чем до пяти).
Как, я вам еще не рассказывал эту историю? Она о людской несправедливости, и о том, что никогда не угадаешь, чем дело кончится. «Поймать промасленного кота, – задача не из легких», – сказал тогда Мусин папа дядя Петя, и я на самом деле, выскальзывал у преследователей из рук, и все время перепрыгивал – с кресла на диван, с дивана на шторы, со штор – на стол с бумагами, которые так восхитительно шуршали. Так мы играли долго, и мне это все больше нравилось, потому что скоро и Муся, и папа, и мама тоже стали пахнуть не хуже чем я.
Но потом пришла Тамара Сергеевна, Мусина бабушка, и догадалась набросить на меня старое полотенце, сказав «все равно мы эту тряпку собрались выбросить!» Я так обиделся, что на мгновение застыл, и это решило дело. Меня посадили в тазик, подставили под кран, облили чем-то густым, и начали… стирать, как Мусина бабушка, которая «не признает эти новые стиральные машины и лучше потрет вещь руками». Скажу честно – я не сдавался до конца. И когда меня вытащили из тазика, надо было запихивать туда всю семью.
Масло и пена от моего купания покрывали их густым, хотя и не очень ровным слоем. А я по-прежнему возмущенно орал и разбрызгивал вокруг теперь уже чистую воду. Но она довершала дело под названием: «Будете знать, как купать кота!» Однако моя умная Муся крикнула: «Я сейчас включу фен!» И принялась дуть на меня щекотно теплым воздухом. Я сразу замолчал, а потом замурчал, и теперь всегда, если слышу гудение фена, бегу со всех лап в ванную и стараюсь подставить ему бочок. Фен явно изобрел тот, кто понимал, что надо коту. Может быть, среди котов тоже есть изобретатели?
Я отвлекся. Я больше не пробую качаться на дождике. Просто сижу на окне и смотрю на капли. Это помогает размышлять о многом. О Мусе. О том, что пора ужинать. Или, может быть, поспать? И еще о том, что завтра надо проснуться рано, с первыми солнечными зайчиками. Потому что завтра Котя Булкин превратится в птичку!
Птички – это маленькие коты разных цветов. Серые черные, коричневые. И ни одного рыжего! Они живут почему-то не в доме и даже не на земле, а на кустах и деревьях! Еще птички умеют долго летать. Гораздо дольше, чем я, когда летел из окна на землю и, между прочим, пытался продлить или замедлить полет. Но самое главное – птички очень красиво мяукают! Особенно утренний певчий кот, то есть, птичка. Муся называет ее «соловей». Кстати, сначала Муся боялась что я стану нападать на этих котов-птичек! И есть их! Представляете, она думала, что я стану бегать за ними по всему саду, отвернувшись от миски с рыбой! Которая не летает! А лежит и ждет меня. Что ж, даже Муся, лучшая из людей, иногда бывает такой несообразительной.
В общем, я решил удивить Мусю и сделать ей подарок! Чтобы она проснулась под птичьи трели, как рассказывала однажды Тамара Петровна про свою юность, а Муся тогда слушала и закатывала глаза. «Как вы романтично жили, бабушка!»
Я вам говорил, что никогда не знаешь, чем дело кончится? Я в самом деле проснулся рано. Все спали. И Муся на подушке рядом со мной. Я залез на подоконник, дождался, когда этот самый «соловей» начал свое мелодичное мяуканье, и тихонько стал повторять за ним. Получалось! Соловей запел громче, и я следом. Я щелкал и заливался! А потом я почувствовал, что у меня растут крылья, взмахнул ими! И громко шмякнулся на пол. Конечно, я огорченно взвыл! И увидел вокруг себя невыспавшееся семейство в пижамах.
«Я уже полчаса пытаюсь заснуть, – сказала бабушка, – я даже накрылась с головой, но эти ужасные вопли проникали и под одеяло!». «И эта странная идея – прыгать по утрам с подоконника на пол!» – пробурчал папа. – «Надо Булкина меньше кормить, а то он стал очень тяжелый». «И, наверное, его надо почаще выводить гулять. На поводке, конечно», – добавила мама, которая все время старалась меньше есть и больше двигаться.
«А может быть, ему приснился страшный сон? И его надо просто успокоить?» – И Муся прижала меня к себе. И понесла на кухню – к любимой мисочке, вопреки папиным идеям. Все-таки Муся–умница. Она знает, чем успокоить огорченного артиста.
Художник Диана Гаязова
